На Новгородской земле поисковиками найдены останки более 110 тысяч солдат и офицеров Красной Армии

В апреле томский поисковый отряд «Прометей» под руководством Ивана Харченко отправился с очередной экспедицией в Новгородскую область на поиски останков солдат, которых в своё время не нашли, не похоронили, а порой даже не сообщили родным место и время их гибели. Многие из обнаруженных солдат десятилетия числились пропавшими без вести, как и наш земляк Николай Харченко, медальон которого руководитель «Прометея» вручил этой весной его сестре Валентине Фатеевой, проживающей в селе Мельниково. Предлагаем вашему вниманию интервью с преподавателем Томского кадетского корпуса, руководителем Музея боевой славы и поискового отряда «Прометей» Иваном ХАРЧЕНКО, который побывал в гостях в редакции районной газеты.

– Иван Григорьевич, для начала расскажите о себе, созданном вами музее и поисковом отряде «Прометей».

– Я работал десять лет станочником на приборном заводе, потом – преподавателем истории в училище № 16. Осенью 1984 года было решено создать в училище комнату боевой славы или свой музей, но не хватало экспонатов, предметов, рассказывающих о войне, подлинных вещей, что служили солдатам. Так и возникла идея создания поискового отряда «Прометей». Последние годы я преподаю в Томском кадетском корпусе, при нём же существует и «Прометей».

Не так давно у нас побывал уполномоченный при президенте России по правам ребёнка Павел Астахов, который сказал, что подобных музеев не встречал. У нас очень много экспонатов, привезённых из экспедиций, – осколки снарядов, гильзы, части оружия, ремни, фляжки, кружки, ложки. Есть даже самый настоящий солдатский блиндаж. Кроме того, есть интервью ветеранов об их участии в войне, записанные на магнитофон, и сейчас особенно радует, что мы успели записать рассказы ещё довольно молодых фронтовиков. В феврале-марте этого года наш музей посетили более семисот человек, в день иногда проходило по 3-4 экскурсии. Они у нас, кстати, совершенно бесплатные, так что приглашаем всех желающих.

Поисковый отряд «Прометей» был создан 30 лет назад, за эти годы через него прошло более 3500 юных участников поискового движения, было совершено 50 выездов на «Вахту памяти» на Западную Украину, в Ленинградскую, Волгоградскую, Тульскую, Брестскую, Донецкую, Новгородскую области. За время существования отряда нами были обнаружены останки 5224 солдат и офицеров Красной Армии. Я не оговорился, поскольку советской армия стала именоваться только с 1946 года, а в годы Великой Отечественной войны она была Рабоче-крестьянской Красной Армией.  Также обнаружены 194 солдатских медальона, из которых удалось узнать имена тех, кто считался пропавшим без вести.

– А где и кем был найден медальон погибшего солдата Николая Харченко, который оказался вашим двоюродным братом?

– Деревня Замошье, где погиб Николай, находится в 40 километрах от Мясного Бора Новгородской области. Пять «Вахт памяти» я там провёл, но видно не судьба была найти своего родственника. Мы с группой поисковиков вернулись с очередной «Вахты» в октябре 2014 года, когда позвонили местные поисковики и сообщили о находке. А ведь мы с ребятами последние 20 лет выезжаем в экспедиции на новгородскую землю, где воевала 366-я стрелковая дивизия, сформированная в Томске в декабре сорок первого года.

Сначала эта дивизия прибыла в Тихвин, а оттуда около шестисот километров пешком добиралась до места под названием Мясной Бор, что в 36 километрах от Новгорода. Здесь должны были начать наступление три армии – 54-я, 59-я и 2-я ударная. Главной их задачей было освободить Ленинград от блокады. Немцы не дали возможности пойти в наступление первым двум армиям, а 2-я ударная прорвала линию фронта и пошла дальше. К ней позже присоединилась и 366-я стрелковая дивизия. Стремительно наступая, 2-я ударная армия двигалась к Любани. Немцы, увидев такой натиск, бросили на его подавление свои силы из-под Ленинграда. Спустя какое-то время наши войска попали в окружение.

И вот интересно, что историю 2-й ударной армии связывают в основном с фамилией Власова, и немногие знают о том, что до апреля сорок второго ею командовал генерал-лейтенант Клыков. Он тяжело заболел и 19 апреля 1942 года самолётом был отправлен в тыл, и тогда 2-ю ударную армию возглавил генерал-лейтенант Власов.

Первое, что мы увидели, приехав с экспедицией на новгородскую землю, – сплошь болотистая местность. Не знаю, как там можно было жить, что-то выращивать ещё. Мы находим солдат в ватных штанах, фуфайках и валенках – представьте только, во всём этом они лазили по болотам. Находим их в блиндажах, воронках. Диаметр некоторых воронок – 20 метров, глубина – 18 метров. Они заполнялись водой, и, видно, чтобы не было запахов, туда сбрасывали мёртвых солдат. Однажды мы подняли из такой воронки трёх воинов, и выяснилось, что у них мозг сохранился полностью. Говорят, сыграла роль мерзлота. А ещё был случай, когда в блиндаже обнаружили немецкого офицера в таком состоянии, как будто тот погиб только вчера. Это, по всей видимости, потому что там везде голубая глина…

– А что происходит с останками немецких солдат и офицеров?

– Начиная с 1984 года наш отряд нашёл останки 303 немцев. До 1992 года мы передавали их в Германию, а потом их перестали забирать. Кстати, немцы заметили такую закономерность – в каждой из семей, в которые были переданы останки погибших солдат, в скором времени кто-то ушёл из жизни. И когда я стал узнавать про наши семьи, кому мы привозили останки родных для захоронения, эта информация нашла подтверждение. Так что теперь останки и своих воинов, и немецких мы никуда не отправляем, а предаём земле там, где нашли.

– Работа с человеческими останками, прямо скажем, не для слабонервных. Наверное, и не всякий взрослый выдержит, а тут подростки. Экспедициям предшествует специальная подготовка, и есть ли какие-то требования к желающим принять участие в «Вахте памяти»?

– Что касается требований, они, конечно, есть. Во-первых, в экспедицию едут только те, у кого хорошая успеваемость. Во-вторых, в нашем Уставе написано: не пить, не курить и т. д. Помню свою первую группу парней и девчонок, они практически все курили. И я предложил: если вы меня поймаете с сигаретой, я дам вам письменное разрешение курить в кабинете истории, но пока не поймаете – вы не курите совсем. Им затея понравилась, и все согласились на это «пари», но никто не спросил, курю ли я. А я не курил. И с той минуты не было ни одного замечания по поводу курения.

Процесс подготовки ребят к вахте я начинаю за несколько месяцев до экспедиции и проверяю каждого на выносливость и психологическую устойчивость. Чтобы, взяв в руки череп, он не потерял сознание. Проверяю и на брезгливость. Иной раз валенок погибшего берёшь, он в руках разваливается и оттуда сочится густая чёрная масса. Когда находим оружие, гранаты, мины, другие боевые снаряды, мы не имеем права к ним даже прикасаться, вызываем специалистов.

Ребята назубок знают не только правила техники безопасности, виды оружия, которое могут найти, и опасность, которую оно несёт, но и анатомию человека. Это помогает понять, сколько людей было в окопе, воронке, блиндаже. Историю они тоже знают – какие бои шли в тех местах и когда, какие подразделения воевали. А вот сколько было потерь – постигают на практике. Трудное это дело, но желающих попасть в «Прометей» всегда много.

– Вы верите, что душа усопшего и не похороненного человека не находит покоя после смерти?

– В экспедициях мы живём в палатках неподалеку от тех мест, где ведём поиск. И хотите верьте, хотите нет, но ночью мы видим, как солдатские души ходят по лесу. Однажды поздно вечером сидим у костра, ребята песни под гитару поют, и вдруг я вижу, что в нескольких десятках метрах от нас по лесу идут солдаты. Ну, думаю, доработался... И вдруг минут через десять один из ребят говорит: «Командир, смотрите, солдаты ходят…» Иногда они ночью приходят и даже показывают, где кто-то лежит, а мы пропустили.

Когда я приехал в Томск, пошёл в церковь Александра Невского, которая расположена недалеко от Городского сада, и попросил священника объяснить, почему мы видим этих солдат. И он ответил, что там, где лежит много не похороненных людей, душа всегда находится рядом с останками. Это всё реально, и к этому надо быть готовым, чтобы, как говорится, крыша не поехала. Недаром полководец Суворов наказывал: «Война не закончена, пока не похоронен последний солдат».

– Иван Григорьевич, вы сказали, что уже несколько лет ездите с экспедициями на новгородские земли, и очередная «Вахта памяти» пройдёт там же. Неужели там столько не похороненных солдат?

– Их очень много. Совместно с другими поисковыми отрядами на территории Мясного Бора Новгородской области найдены останки уже более 110 тысяч солдат и офицеров Красной Армии. Семь человек, воевавших в составе 366-й стрелковой дивизии, впоследствии работали вместе со мной на приборном заводе. Ветераны рассказывали, что когда наши солдаты пытались небольшими группами выйти из окружения, гитлеровцы отлавливали их в лесу и расстреливали. Сведения об этом, в частности, есть и в немецких архивах. Кстати, мы много раз предлагали немцам заниматься поисковыми работами вместе, ведь бойцов их и наших, рядом лежащих – как сразила автоматная очередь, например, находим много. Но немцы и спустя много лет после войны боялись того, что местное население будет пытаться отомстить за своих погибших родных.

Однажды в конце восьмидесятых годов мы с отрядом работали под Сталинградом. Подняли останки 5-6 немецких солдат и человек пятнадцати наших. Вдруг слышим немецкую речь, и к нам действительно подходит группа иностранцев. Как оказалось, это был один из солдат, который привёз сюда свою семью. Этот бывший немецкий солдат (он неплохо говорил по-русски) начал рассказывать, как воевал в этих местах, и наши снайперы уничтожили практически всех их офицеров. Вдруг за его спиной послышался шум моторов. Он побледнел, повернулся, закричал «Русские танки!» и упал замертво – разрыв сердца. А это один за другим по полю шли пять комбайнов. Настолько ужасны были события той войны, что даже спустя много лет немец смотрел на комбайны, а видел русские танки…

– Участвует ли государство в поисках останков воинов, погибших на полях сражений Великой Отечественной, или этим занимаются только поисковики?

– В 2005 году у меня была встреча с тогдашним министром обороны Сергеем Ивановым, и я спросил, когда армия будет помогать поисковикам? Он пообещал, что на будущий год направят батальон. И обещание сдержал: под Петербургом батальон за месяц нашёл более трёх тысяч не захороненных солдат. Ещё через год работало два батальона, а в последующий год – уже три. Но и этого было мало! А потом министром обороны становится Сердюков, и в «Красной звезде» читаю, что все поисковые работы прекращены, мол, солдаты занимаются не тем, чем должны.

– Как сказывается пребывание в отряде на характере, судьбах ваших воспитанников?

– Они взрослеют за считанные дни, у них появляется другое, бережное отношение к жизни, к родителям. Через эти поездки прошло тысячи парней и девчонок. Мои воспитанники побывали в Афганистане, Чечне и, слава богу, все вернулись живыми. Но самое главное: они не очерствели, остались людьми.

И ещё одна подробность – за эти годы в нашем отряде образовалось 94 семейные пары. Ведь на этой вахте молодые друг друга узнают быстро. Многие, уже имея семьи, всё равно продолжают поисковую работу и присоединяются к нам. Так что наш отряд – это как одна большая семья. Иногда шучу, что я самый богатый дедушка в Томской области.

– Иван Григорьевич, кажется, так много вами сделано для увековечения памяти воинов Красной Армии, в том числе томичей. Есть ли у вас мечта, связанная с делом, можно смело сказать, всей вашей жизни?

– В Томске было сформировано четыре дивизии. 166-я стрелковая, сформированная в 1939 году, в сорок первом была брошена под Москву и вся шагнула в бессмертие – из всей дивизии в живых осталось всего 517 человек. Это 284-я стрелковая дивизия, которая участвовала в Сталинградской битве, освобождении Украины, Берлинской наступательной операции. 370-я и 366-я дивизии, которые воевали на новгородской земле. Учитывая, что на «Вахты памяти» мы выезжаем уже 20 лет, хочу составить списки фамилий томичей, чьи останки обнаружены, и разбить Аллею памяти, где на каждом дереве будет табличка с именем погибшего героя.

Кстати, 366-я стрелковая дивизия, в составе которой воевал и мой двоюродный брат Николай Харченко, за проявленную отвагу в боях за Отечество с немецкими захватчиками, за стойкость, мужество, дисциплину и организованность, за героизм личного состава в сорок втором году была преобразована в 19-ю гвардейскую. Дошла до Кёнигсберга, воевала под Ленинградом, потом была переброшена на Дальний Восток. Её славный боевой путь закончился в Порт-Артуре, где завершилась война с Японией.

Беседовала Олеся МЕЛЬНИКОВА

Источник: Газета «Шегарский вестник»